|
|
|
Крах операции "Игельс"
|
7 февраля 2005 13:20
|
Трус всегда говорит неправду... (Из воспоминаний Геббельса)
ПРОЛОГ
За окном шёл дождь и рота красноармейцев. Иосиф Виссарионович отвернулся от окна и спросил:
— Товарищ Жюков, вас ещё не убили?
— Нет, товарищ Сталин.
— Тогда дайте закурить.
Жуков покорно вздохнул, достал из правого кармана коробку «Казбека» и протянул Сталину.. Покрошив несколько папирос в трубку, главнокомандующий задумчиво прикурил от протянутой спички. Через десять минут он спросил:
— А как там дела на Западном фронте?
— Воюют, — просто ответил Жуков.
— А как чувствует себя товарищ Исаев?
— Работает.
— Работает? — переспросил главнокомандующий.
— Как зверь! — подтвердил Жуков.
— Это харошо, — сказал Сталин и задумчиво посмотрел на Жукова. Через пять минут он спросил.
— А, что, товарищ Жюков, как отнеслось немецкое ко мандование к тому, что мы присвоили товарищу Штирлиц звание группенфюрера?
— Положительно, товарищ Сталин.
Сталин ещё раз подошел к окну, посмотрел сквозь хмуро оконное стекло, закрыл глаза, и так простоял десять мину! Жуков не обращал на него никакого внимания и равнодушнo посмотрел на главнокомандующего, когда тот сказал, плавнo взмахнув трубкой:
— Это харошо, у меня для товарища Штирлица... есть новое задание!
А за окном шёл дождь и рота красноармейцев.
ГЛАВА 1. Разгром невинных ёжиков
Май в Германии выдался дождливым. Штирлиц лежал в большой луже на пригорке и ждал поезда. Ему было холодно и противно лежать в грязной и мокрой луже, но храбрый советский разведчик никак не мог оставить в беде свою Родину.
Темнело. А эшелон с ёжиками всё не показывался. Первый эшелон, который Штирлиц собрался атаковать, прошёл ещё днем и вез канализационные отбросы Третьего Рейха; во втором перевозили оборудование для какого-то концлагеря, а затем прошло четыре поезда с русскими военнопленными. «Уж не надул ли меня Борман?» — с тревогой подумал Штирлиц, провожая тазами очередной эшелон без ёжиков. Штирлиц уже засыпал, когда начавшийся дождь заставил его открыть глаза. На вагонах проезжавшего поезда было коряво написано «ИГЕЛЬС». С криком «Ура!!!» — Штирлиц развернул пулемёт...
ГЛАВА 2 Новая авантюра
Штирлиц вздрогнул, схватился за пистолет и проснулся. Перед ним улыбаясь стояла новая радистка:
— Доброе утро, товарищ Штирлиц!
— А, это ты, Аннушка, — ответил Штирлиц, зевая. — Здравствуй, здравствуй, как тебе, спалось?
— Я,, не Аннушка, я — Катюша, — обиделась радистка, — а спалось, спасибо, хорошо.
— Так и я ведь не Штирлиц... Конспирация, Анн... Катюша, понимать надо...
«Интересно, почему я назвал её Аннушкой, — подумал Штирлиц. — За этим что-то кроется...»
— А я вам кофе горячий принесла, — снова заулыбалась радистка.
«...А ещё интереснее, почему она оказалась Катюшей?.. — продолжил он про себя, а вслух сказал: «Спасибо большое!»
«И . вообще, интересно, что я вчера делал?» — Вопрос был актуальный, ибо Штирлиц нутром чувствовал, что вчера не пил, но от чего у него так раскалывается голова, сообразить никак не мог.
— Вот давай, Катерина, проверим твою бдительность, — продолжал Штирлиц, потягивая бразильский кофе. — Вспомни-ка, чем я вчера занимался?
Катя задумалась на мгновение и, уставившись в потолок, начала заученно говорить:
— Сначала вы пошли в церковь к пастору Шлагу на торжество; затем вернулись домой, вытащили из-под шкафа пулемёт и засунули его себе под рубашку; потом остановили на улице бронетранспортёр и поехали на нем на вокзал; стащили у солдат несколько гранат; сели в пригородный поезд и поехали на нем без билета...
— Довольно, — прервал её Штирлиц, —дальше я и сам знаю, — он вспомнил вдруг все. — А радиограмму в Центр ты дала?
— О чём же?
«Хорошо, однако, что кое-чего она про меня не знает», — подумал Штирлиц.
— Диктую:
«Алекс — Юстасу.
Совершенно секретно.
Ёжики на свободе. Биологическое равновесие в СССР восстановлено. Операция «ИГЕЛЬС» сорвана. Служу Советскому Союзу,
Исаев».
—Это всё? — спросила радистка.
— Всё, — ответил Штирлиц.
— Хороша, я передам первым же сеансом связи, — бодро сказала Катюша.
— Чем-чем передашь? — переспросил Штирлиц.
— Первым же сеансом связи, — повторила она уже не так уверенно.
— Никаких сеансов связи! Передавай сейчас же, а то в Центре начнется обед, а по пятницам после обеда радиограммы из Германии не принимаются.
— А я и не знала, — смутилась Катюша. — Может тогда хоть из леса передать. Для конспирации?
— Никакой конспирации! — отрезал возмущенный Штирлиц. — Передать надо немедленно прямо отсюда: ^ меня же насморк! — И Штирлиц демонстративно чихнул Радистка пролепетала что-то про инструкцию, которую она боится нарушать и про Верховного, беспокоящегося о без опасности Юстаса, обещавшего её репрессировать, если она Юстаса не убережет. Штирлиц хотел было сказать ей ласково «Девочка, не бойся, вспомни лучше, зачем тебя ко мне прислали», — но передумал и сказал сурово:
— Так нужно Родине. Это — приказ.
Отправив радиограмму. Катюша пошла домой, изредка всхлипывая от страха.
«И зачем мне прислали эту советскую школьницу?» -сокрушался Штирлиц. Он подумал ещё, что надо бы под
лечиться от насморка, но тут раздался звонок в дверь Горничная открыла, охнула и всплеснула руками: на пороге стоял Мюллер с десятком эсэсовцев.
— А-а-а, Штирлиц! Что же вы нас вчера покинули,? -поздоровался шеф Гестапо. — Нехорошо, батенька, нехорошо, как говорят русские...
— Неблагодарные, — процедил Штирлиц сквозь зубы. • Я им вчера, можно сказать, жизнь спас, а они на меня уже накапали...
— Это верно, если бы вы остались, наши общие друзья наверняка упились бы до бесчувствия, — согласился Мюллер. — Но вот меня вы оставили напрасно, Штирлиц! Вы ведь уже не маленький, не лезьте куда не следует, не посоветовавшись со мной.
— Что-нибудь случилось, старик? — спросил оторопевший Штирлиц.
— Представьте себе, Штирлиц, — продолжал Мюллер, подъезжаю я сегодня к Штирлицу домой — узнать что там натворил ночью на железной- дороге, а к его дому подкатывает пеленгатор службы безопасности. Спрашиваю
«В чём дело?», отвечают: «Засекли русского радиста», и група захвата оцепляет дом. «Видать у Штирлица что-то так, дай, думаю, зайду». А между делом спрашиваю у капрала:
«А почему вы так полагаете, что радист непременно русский?» — и знаете, Штирлиц, что он мне ответил? — Мюллер замолк.
— Что? — Штирлиц выжидающе посмотрел на капрала. Капрал замялся.
— Смелее, смелее, говорите, не стесняйтесь, — подбадривал капрала Мюллер.
— Я сказал... — капрал переминался с ноги на ногу. — Я сказал, что в Берлине трудно найти второго такого... гм... авантюриста.
— Ну положим не совсем так, но смысл довольно близкий, — добавил Мюллер невинно ухмыляясь, — Как вам это нравится, Штирлиц? Я бы, на вашем месте, не потерпел. Однако, я даже готов его понять! Признайтесь-ка, Штирлиц, какую гадость вы отправляли товарищу Сталину?
— А пошел ты... — огрызнулся Штирлиц. — Я туг в поте лица веду радио-игру с Москвой, а всякие безмозглые солдафоны мешают мне исполнять свой долг перед Рейхом!
— Слышали, болваны?! — рявкнул Мюллер солдатам. — Марш отсюда!
«А здорово я их отшил!» — порадовался про себя Штирлиц.
Когда солдаты вышли, Мюллер снова обернулся к Штирлицу:
— Да, Штирлиц, вы не так просты, как кажется. Однако между нами: почему я ничего не знаю об этой вашей операции?
— Дело в том, дружище Мюллер, что это моя самая сверхсекретная операция, — сказал Штирлиц шёпотом.
— Ах вот как- — самая сверхсекретная операция, — Мюллер тоже перешел на шёпот. — Тогда понятно, почему эти болваны вас сразу засекли. А можно поинтересоваться, как у вас успехи?
— Прекрасно, Мюллер, недавно русские прислали мне новую радистку и настоящую советскую рацию!
— Браво, Штирлиц, я вас от души поздравляю! Но... ещё один нескромный вопрос: вы эту радистку видели?
«Неужели и Мюллер клюнул!!!» — Штирлиц был в восторге.
— Конечно.
— Ну и как она, я имею ввиду, из себя?
— Да ничего, — Штирлиц насторожился, — но хочу тебе сказать, что все эти русские весьма оригинальны.
— У меня к вам предложение: давайте подсунем эту нашу. то есть вашу, радистку Борману. Он любит оригинальность. Тогда русские вам ещё больше поверят, а мы будем вовремя узнавать обо всех. его гадостях.
— Иметь у Бормана свою секретаршу — это совсем неплохо, — сказал Штирлиц после некоторого раздумья, — но это, все-таки, рискованно. Я должен ещё подумать.
— Бросьте, Штирлиц! Какой может быть риск в приемной у этой жирной свиньи! Хотя, пожалуй, подумайте, это пойдет вам только на пользу, — Мюллер хихикнул. — Желаю вам удачи!
Когда дверь за Мюллером закрылась, Штирлиц принялся ожесточённо чесать затылок. Идея Мюллера Штирлицу очень понравилась, но делить Катюшу с Борманом ему совсем не хотелось, а отказывать Мюллеру не следовало. Тяжкие раздумья тяготили неспокойную голову штандартенфюрера Штирлица.
«Первым делом надо сообщить Родине о моей новой операции, — думал он, — а потом я что-нибудь придумаю»... Штирлиц подошел к телефону и набрал номер радистки.
ГЛАВА 3 Приказ Верховного
На столе Шелленберга лежал интереснейший документ. Смысл его был Шелленбергу непонятен и начальник СД перечитывал его уже в пятый раз:
«Приказываю присвоить т. Штирлицу звание группенфюрера СС.
Верховный Главнокомандующий J. Stalin».
«Не понимаю, — размышлял Шелленберг, — что значит «от»? Наверное, должно быть «г», поскольку слово «господину» начинается на «г». Но почему тогда напечатали именно «т», а, например, не «п», не «р»?..»
Ещё его мучали сомнения относительно того, была ли в Вермахте ставка «Верховный Главнокомандующий»: «Если была, то почему я этого не знал? А если нет, то почему им её дали, а нам — нет?» — в эту минуту Шелленберг бессовестно завидовал Вермахту.
Ещё сильнее его интересовало, кто такой «J. Stalin», но вспомнить это имя Шелленбергу никак не удавалось. Правда, буква «J» наверняка означала Jukov», но он не мог вспомнить, где и когда слышал эту фамилию.
После долгих размышлений Шелленберг наконец решил отправить бумагу Борману на подпись. Это был самый верный способ от неё избавиться: партайгеноссе Борман никогда не возвращал чужих документов.
Шелленберг вызвал адъютанта.
ГЛАВА 4 Штирлиц подсовывает Борману новую секретаршу
Тем временем сопли не давали покоя советскому разведчику, и Штирлиц вызвал врача. Конечно, врача можно было и похитить, как предписывала Советским разведчикам в Германии последняя "инструкция профсоюза, но Штирлиц решил проявить инициативу, столь ценимую в наше время, и поступить неформально — вызвать врача рейхсканцелярии. Он был уверен в том, что Центр его простит. Врач пришёл очень быстро.
— На что жалуетесь? — спросил он с порога.
— Насморк, доктор, — жалобно ответил Штирлиц и высморкался.
— Тогда раздевайтесь, — велел врач. Штирлиц разделся. Доктор посмотрел его глаза, прочистил уши, долго выстукивал грудь, потом осмотрел руки, нот и постучал Штирлицу по коленям резиновым молоточком. При этом он все время что-то бормотал себе под нос. Наконец, он выпрямился и сказал:
— Так. Рёбра целы, — врач почесал вспотевшую лысину. — Я подозреваю у вас особо острую форму ОРЗ.
— Что же мне теперь делать, доктор? — Штирлиц не на шутку испугался.
— Не думаю, что у вас уже развилась хроническая дистрибуляция мышечных тканей. Операцию мы вам, наверное, делать не будем...
«Все ясно! — подумал Штирлиц. — Я нарвался на нашего же провокатора из второго МОЛГМИ!!!
— ... водки не пить; тушёнки не есть; «Беломор» не курить, — продолжал врач, — с незнакомыми девицами в ресторан не ходить.
Рука Штирлица медленно, но верно тянулась к бутылке с водкой: ему очень хотелось запустить её в голову врача. Однако, врач был опытным диверсантом и, заметив осторожное движение' Штирлица, стал столь же медленно пробираться к двери и всё говорил, говорил, говорил... Когда Штирлиц кинул, наконец, бутылку он уже 'успел юркнуть за дверь. Через пару секунд дверь приоткрылась и в неё протиснулась голова доктора.
— Слава ВКП(б)!!! — противным голосом прокричала голова и дверь снова захлопнулась.
Это действительно был советский диверсант из второго МОЛГМИ.
Через некоторое время на шум поднялась горничная Штирлица.
— Что случилось? — спросила она," почувствовав запах водки и увидев на полу осколки стекла.
— Этот тип уже ушёл?
— Какой тип? Доктор? — не поняла горничная. — Доктор ушел.
— А жаль...
— Товарищ Штирлиц, что у вас здесь произошло? — не унималась горничная.
— Ничего, — соврал Штирлиц. — Дезинфекция.
— Значит, можно убирать? — Она видела, что Штирлиц говорит неправду.
— Конечно, фрау, — разрешил добрый Штирлиц. Горничная пошла за веником, а в голове советского разведчика зачесалась новая идея: надо было подсунуть Борману не Катерину, а одну из прихожанок пастора Шлага. Мюллер правда, их всех видел, но и его можно было ввести в заблуждение. Оставалось только незаметно заставить Бормана искать себе новую секретаршу. «А потом я к нему приду и он попросит секретаршу у меня, — размышлял Штирлиц. — Главное, чтобы Борман не догадался, что здесь замешан я».,
Он уже потянулся к телефону, чтобы договориться со Шла-Том, но вдруг телефон зазвенел сам. «Неужели — Шлаг?» — изумился Штирлиц.
Но это был Борман:
— Здравствуйте, Штирлиц! — затараторил партайгеноссе. — У меня к вам есть один вопросик.
— Спрашивайте, — печально ответил Штирлиц: сейчас Борман был ему совсем не нужен.
— Штирлиц, почему вы не на работе?
— Я всегда на работе, — огрызнулся Штирлиц.
— Наверное, вы всегда на боевом посту, но на . работе я вас, найти сегодня не могу. — У Бормана было хорошее настроение. Он только что получил от Шелленберга приказ о повышении Штирлица и радовался, что так и оставит его штандартенфюрером.
— Партайгеноссе, у .меня насморк, — прогнусавил Штирлиц. — Врач уложил меня в постель...
— Не в этом дело, Штирлиц. Вы не знаете, кто такой J. Stallin? — Борман помолчал. — Он вами весьма интересовался.
— Сталин? — переспросил Штирлиц. — Не знаю такого. А чего ему нужно?
— Чего, чего... Так... Пустяки, — Борман обиделся и хотел насолить Штирлицу. — Написал на вас анонимку.
— А почему он отправил её тебе, а не Мюллеру?
— Да кто же его знает? — Борман решил, что пора прощаться. — Ну, пока, хи-хи, коллега, болей, тебе покой нужен...
— Нет, нет, нет! — оборвал его Штирлиц — он решил действовать решительно и без промедления. — Борман! У твоей последней секретарши слишком широкие бедра!
— Что! — вскричал партаигеноссе. — А ну, повтори!
— Зад у твоей последней секретарши слишком толстый! — по слогам повторил Штирлиц.'
— Ах, бедра моей последней секретарши... — сообразил Борман. — А разве они широкие? Я как-то и не
замечал.
— Широкие, Борман, широкие, — убеждал его Штирлиц. — Ты, старина, отстал от жизни.
— Нет, дружище, — сопротивлялся Борман, — может для тебя они и широкие, а мне — в самый раз.
— Нет, Борман, нет! Сейчас во всём мире модно иметь секретарш с узким задом.
— Правда модно?
— Правда, правда. Не буду же я обманывать самого рей-хсляйтера!
— Тогда ладно, — облегчённо сказал партаигеноссе, —' поищу себе другую. Спасибо, Штирлиц, до свидания.
Штирлиц хотел уже крикнуть: «Как — до свидания?!» — но Борман опять заговорил:
— Чуть не забыл! Помоги мне с новой секретаршей...
— Я подумаю, — пообещал Штирлиц. Советский разведчик ошибался редко...
ГЛАВА 5 Письмо к Еве Браун и провалившаяся пакость Бормана
Pейхсляйтер Борман сидел в своем кабинете и размышлял о смысле жизни, что случалось с ним нечасто. «Это, конечно, скверно, — думал Борман, — что Штирлиц не пришёл к Еве Браун. Хи-хи. Но английский агент — тоже неплохо. Странно только, почему Фриц отдал письмо не Штирлицу, а этому шпиону?»
От сильного удара ноги дверь распахнулась и на пороге появился Штирлиц. За руку он держал смазливенькую блондинку с черными глазами.
От неожиданности Борман подпрыгнул и сунул руку в ящик стола: с утра он не успел насыпать кнопок на стулья.
— Штирлиц, это вы? — кнопки кончились и рука Бормана лихорадочно шарила по ящику в поисках новой коробки.
— Ослеп ты, что-ли? — добродушно улыбнулся Штирлиц. — Я тебе новую секретаршу привёл...
— Кого-кого? — переспросил Борман, пытаясь открыть коробку с кнопками одной рукой.
— Сек-ре-тар-шу, — по слогам повторил Штирлиц. — Анхен, хочешь работать у Бормана? — обратился он к девушке.
— Хочу, — робко ответила Анхен.
Борман часто заморгал глазами. Ему удалось-таки вскрыть коробочку с кнопками и он начал понимать смысл происходящего.
— Штирлиц! Заедрени, твою мать! Вы нашли мне секретаршу?! — рейхсляйтер радовался как ребёнок. — Штирлиц, дайте я вас поцелую!
— Не надо, партайгеноссе! — испугался Штирлиц.
— Штирлиц, — Борман, вдруг, перешёл на шёпот, — а у неё нормальные бёдра? Где-то здесь у меня была линейка...
— Ну что вы, — попытался удержать его Штирлиц. — Как-нибудь в другой раз. Но Борман продолжал искать что-то в столе.
— Господи, а сколько же было у моей предыдущей... Нет, не помню. А ведь записывал...
— В другой раз, дружище, в другой раз.
— Ладно, придется в другой раз. — От огорчения Борман сел на коробку с кнопками и на его лице появилось выражение невыносимого страдания.
— Ступайте, Штирлиц, — произнёс он сдавленным голосом, — дальше я сам.'
Штирлиц дружески похлопал Анхен по спине и молча вышел. За дверью стоял Мюллер.
— Это и есть русская радистка? — испуганно спросил шеф Гестапо.
— Да.
— Штирлиц, помнится мне, вы боялись за эту свою радистку?
— Я и сейчас за неё боюсь, — соврал .Штирлиц.
— А вот я теперь боюсь за Бормана...
— С чего бы это? — Штирлиц почувствовал неладное.
— Из церкви вашего Шлага мои ребята вытащили в тот раз центнер динамита! А эту девчонку я там видел среди прихожанок!
— Я сам её пригласил, — усмехнулся советский разведчик.
— Штирлиц! Вы — герой! — вскричал пораженный Мюллер. Дверь приоткрылась и в неё просунулась голова Бормана.
— Извините, — бросил он Мюллеру. — Штирлиц, на минутку. Штирлиц вошел. Секретарши нигде не было.
— Где Анхен? — спросил он.
— В соседней комнате, — ответил Борман шёпотом. — Послушай, она ведь работала на Шлага!
— Ну и что?
— Вы слишком ему доверяете, одна из его прихожанок оказалась английским агентом, да, ещё мужчиной!
— Поверь мне, это — женщина, — успокоил его Штирлиц.
— Правда? Ну тогда ладно... — Борман помолчал. — Кстати, как твое здоровье?
— Врач — скотина. Уходя, написал на стене моего дома
«Смерть немецким оккупантам!»
— То-то народу там, наверное, собралось! — посочувствовал Борман.
— Да. Ну, мне пора — Мюллер ждёт.
— Ну, беги, беги...
Штирлиц вышел. «Как бы мне его отблагодарить?» — думал Борман. При этом его рука машинально выводила на листе бумага:
«ШТИРЛИЦ — ДУРАК».
«Дурак, дурак, дурак... — думал Борман. — Стоп! Я — дурак, а не Штирлиц! Я же так и не отдал ему моё письмо от Евы Браун! Болван! Кретин!! Идиот!!!» Он выбежал в коридор, но Штирлица там уже не было.
«Впрочем, так даже лучше, — - сообразил Борман, несколько придя в себя. — Сделаю так, чтобы он ни о чём не догадался».
Существовал только один верный способ сделать так, чтобы Штирлиц не догадался. И Борман знал его. Он положил письмо Евы в сейф, накрыл его запиской
«ШТИРЛИЦ — ДУРАК»
к запер на два секретных замка. Затем он позвонил дежурному и попросил его передать Штирлицу, когда тот вернется, что Борман просил зайти. После этого Борман позвал Анхен и они вместе поехали в кино.
«Всё, — подумал Штирлиц, — Игры в демократию кончились. Пора сознательно обрекать себя на трудности».
— Мюллер, как вы думаете, какую очередную операцию против русских предпримет ваше командование? — решительно спросил он.
— Господи, да откуда же мне знать?! — ответил Мюллер.
— И всё-таки? — Штирлиц нащупывал в кармане пистолет.
— Да зачем вам это нужно? — поинтересовался Мюллер. — Вы что, русский агент?
— Да. Не двигаться. Стреляю без предупреждения, — произнес Штирлиц сквозь зубы, ткнув Мюллера своим маузером в спину.
— Исаев! Вы свихнулись? — Мюллер не на шутку испугался. — Здесь же люди кругом!
В этот момент охранник, стоявший в конце коридора, почувствовал неладное. Он подбежал к Штирлицу сзади и выбил пистолет.
Но Штирлиц и не думал сдаваться: он укусил охранника за палец, повалил на пол и начал пинать ногами. Мюллеру стало жаль бедного парня и он, похлопав Штирлица по плечу, сказал тихонько:
— Штирлиц, перестаньте, пожалуйста, лупить этого молодого человека, вы и так вели себя сегодня слишком неприлично.
— Этот фашистский зверёныш напал на меня сзади!
— Прекратите, Штирлиц! — повторил Мюллер. — Вы ведь находитесь в имперской канцелярии, а не у себя на даче.
Штирлиц сочувствующе посмотрел на охранника и отошел в сторону.
— А признайтесь, с чего это вы полезли на меня с пистолетом? — продолжал Мюллер. — Честно говоря, от вас я такой шутки не ожидал.
— Ас чего это ты назвал меня русским шпионом? — вопросом на вопрос ответил Штирлиц.
Мюллер замолк, он почувствовал себя виноватым перед Штирлицем п думал теперь как загладить вину. А Штирлиц, решив, что сознательно обрекать себя на трудности слишком опасно, спросил:
— А почему ты называл меня «Исаев»? Что это слово означает?
— Не знаю, — ответил Мюллер. — Это у меня от страха вырвалось, — и, помолчав, добавил: — А если хочешь знать, что у нас замышляют против русских, то сам сходи завтра на совещание.
— Но меня туда не приглашали...
— Приходи так, никто тебя не прогонит. А сейчас пойдем в наше любимое местечко и забудем то, что сегодня случилось.
В это время, избитый Штирлицем, охранник дополз до своего поста и включил сигнализацию. Завыла сирена.
— Побежали скорее! — крикнул Штирлиц Мюллеру и старые друзья скрылись за поворотом коридора.
Темнело... Борман снова сидел в своем кабинете. Зазвонил телефон. Борман снял трубку. Звонил дежурный:
— Партайгеноссе, — сказал он, — пришел Штирлиц. Я отправил его к вам.
Борман улыбнулся и довольно потирая руки прошел в смежную с кабинетом комнату.
Минут через десять в кабинет вошел Штирлиц. Они с Мюллером успели сходить не только в свое любимое местечко, но и в пяток других и теперь Штирлица слегка качало. Штирлиц огляделся: Бормана нигде не было.
— Вот гад! — сказал Штирлиц громко. — Смотался... Он собрался уже уходить, но заметил в самом тёмном углу кабинета сейф.
— Ага! — произнес Штирлиц. — Вот тебе за это!
Он подошел к сейфу, довольно быстро вскрыл его перочинным ножом и вытащил записку Бормана. Борман, дрыгался от смеха в соседней комнате: он видел всё через потайную щелку.
«Штирлиц — дурак», — прочел Штирлиц и улыбнулся. Борман не мог понять, почему Штирлиц улыбается, он не знал, что советское командование так сообщает своему разведчику об очередном повышении по службе.
Штирлиц сунул записку в карман, поближе к сердцу, и выбежал из кабинета. Письма Евы Браун он не заметил. От досады Борман рвал на себе волосы.
ГЛАВА 6 Совещание в кабачке «На Шпрее»
Во время последней бомбежки в бункере Фюрера прорвало канализацию. По этой причине, а также по предложению Мюллера совещание верховного командования Рейха было перенесено в кабачок «На Шпрее». Геббельс, министр пропаганды, долго возмущался этим: ему был дорог чистый и непорочный моральный облик великого Фюрера.
— Побеспокойся лучше о его физическом облике, — возразил Мюллер, — раздобудь нормальную выпивку.
— О своем бы облике подумал, — добавил Борман, —и моральном, и, хи-хи, физическом.
Великий Фюрер частенько маялся животом, почему во время последнего совещания с ним и случилось дело не совсем приличное. Геббельса тогда за недоброкачественное пиво лишили квартальной премии, но план очередной операции тем не менее погиб безвозвратно и русским удалось изменить положение на фронтах в свою пользу. Смех же Бормана объяснялся слепой любовью Геббельса к разного рода девочкам, за что его и прозвали блудливым бычком. Последняя привязанность министра пропаганды обернулась для него длительным пребыванием в весьма обоснованном страхе и сейчас Геббельс только-только начал приходить в себя.
— На что вы намекаете? — вспылил Геббельс, делая невинное лицо.
— На то, что несчастная Магдочка столько времени глаз не могла сомкнуть, няньчась, кстати, с твоим многочисленным потомством, и никак, бедная, не могла понять, какие-такие государственные дела не позволяют тебе ночевать дома, — ответил Шелленберг. Он как ребёнок радовался своей великолепной длинной фразе, хотя прекрасно знал, что Магда хорошо осведомлена о пристрастиях своего супруга.
— На что вы намекаете? — повторил оскорбленный Геббельс.
— Да на то, что ты, боров жирный, слишком сильно увлекаешься молоденькими девочками. — Толстый Борман засмеялся, назвав тощего министра пропаганды жирным боровом. Он хотел добавить что-то об аппетитненьких маленьких шлюшках, но тут распахнулась дверь...
— Для случки свиноматок нужен хряк! — на пороге стоял восхитительный Штирлиц. — А боров, извините, не способен соблазнить даже старую свинью, не то что киношную девочку.
— Штирлиц! — воскликнул, реабилитированный таким образом, Геббельс. — Как вы здесь очутились? Ведь вы никогда прежде не посещали наших секретных заседаний!
— Скажите лучше, — перебил его Борман, — откуда вы узнали про борова?
Второй вопрос был стратегически менее опасен для советского разведчика и он не задумываясь ответил:
— А у нас, в исаевском районе воронежской области, об этом все знают.
— Да, в остроумии вам не откажешь, — тихо усмехнутся Мюллер. — Ну, раз уж вы пришли, посоветуйте нам, где провести заседание, а то «На Шпрее» нам всем уже порядком надоел.
— Могу пригласить вас, господа, в «Три поросенка», — ответил Штирлиц. — Это самое культурное место в Берлине, которое я знаю.
Мюллер горько усмехнулся, но вмешаться не успел: оказалось, что в «Трех поросятах» никто из присутствующих ни разу не был и предложение Штирлица было встречено с восторгом.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
За окном шёл дождь и рота красноармейцев. Иосиф Виссарионович отвернулся от окна и спросил:
— Товарищ Жюков, вас ещё не убили?
— Нет, товарищ Сталин.
— Тогда дайте закурить.
Жуков покорно вздохнул, достал из правого кармана коробку «Казбека» и протянул Сталину. Покрошив несколько папирос в трубку, главнокомандующий задумчиво прикурил от протянутой спички. Через десять минут он спросил:
— А как там дела на Западном фронте?
— Воюют, — просто ответил Жуков.
— Воюют? — удивлённо переспросил главнокомандующий, гневно глядя на Жукова.
— Да, товарищ Сталин!
Верховный подошёл к окну и, простояв возле него около тридцати минут, глядя на Жукова спросил:
— Вот что товарищ Жюков, война вот-вот должна подойти к концу. Поэтому надо дать товарищу Исаеву новое задание.
И я того же мнения, товарищ Сталин, — покорно вздохнув, сказал Жуков. А за окном шёл дождь и рота красноармейцев
|
| |
| |
|
|
|
Фотографии