Биография Бориса Хмельницкого раскидана по всей географии бывшего Советского Союза. Отец был военный, его часто переводили с места на место, поэтому родился Борис Алексеевич в городе Уссурийске Приморского края, а первое образование получил на другом конце страны – во Львове, где закончил музыкальное училище по классу баяна и получил специальность дирижера оркестра народных инструментов. Может быть, так и был бы музыкальным работником, если бы не сильнейшее заикание. Бились с этим постоянно, но ничего не помогало. И вот однажды Хмельницкий заявил – чтобы окончательно избавиться от заикания, он намерен поступить в театральное училище.

Как ни странно, этот абсурдный на первый взгляд план сработал – со второго раза его приняли в Щукинское.

Одним из педагогов там был Юрий Любимов, который со своими студентами, составившими впоследствии костяк актерской труппы театра на Таганке, готовил тогда дипломный спектакль по пьесе Бертольта Брехта «Добрый человек из Сезуана». Тот самый, ставший легендарным, где играли Владимир Высоцкий, Алла Демидова, Валерий Золотухин, Семен Фарада и другие…

Хмельницкому помогло музыкальное образование – Любимов позвал двух студентов с младших курсов написать стихи и музыку для брехтовских зонгов. Одним из них был Хмельницкий, вторым стал Анатолий Васильев, ныне выдающийся режиссер. Они сделали 42 мелодии для спектакля, после чего Хмельницкий и попал в любимовский театр, где его заикание окончательно прошло. Кстати, этот импровизированный дуэт не распался насовсем, вот как об этом рассказывал сам Борис Алексеевич: «К спектаклю «Жизнь Галилея» по Брехту, в котором использовалась музыка Шостаковича, Любимов попросил написать зонги Давида Самойлова. И долго он молчал, не писал, наконец откликнулся: «Не выходит у меня. Вот там есть у вас двое, Васильев и Хмельницкий, мне кажется, у них получится».

Афиша «Галилея» в результате выглядела так: «Музыка Д. Шостаковича, зонги Б. Хмельницкого и А. Васильева».

Потом была долгая и плодотворная работа в знаменитой «Таганке», весьма успешная, кстати – актер был востребован, получал главные роли. Довольно быстро был востребован и в кино – первой его ролью стал поэт-солдат в фильме Леонида Осыки «Кто вернется – долюбит». Следующей была работа с Юрием Ильенко – «Вечер накануне Ивана Купала», которую актер, снявшийся в десятках фильмов, всегда считал своей лучшей работой в кино. Именно благодаря кино, кстати, и сложился визуальный образ Хмельницкого, надолго ставшего одним из самых «роковых мужчин» советского экрана. Дело в том, что для съемок в фильме-опере «Князь Игорь» актеру пришлось отпустить бороду. Дальше, по словам актера, все было так: «После отпуска прихожу в театр, а Любимов меня увидел и говорит: «Значит так, классная борода. Сбреешь – уволю из театра!» Я думал – шутит. Ведь он даже сильного грима не признавал! А он: «Я знаю, что в идеале актер должен быть лысым. Но Чарли Чаплин-то с усиками! А как играл! Ты так сыграй, чтобы я не думал, с бородой ты или нет! Ты сумей суть характера передать!». И действительно – без бороды Хмельницкого больше никто себе и не представлял.

В кино же к актеру пришла и всенародная слава – после знаменитого фильма «Стрелы Робин Гуда».

В восприятии зрителя Хмельницкий так и остался «нашим Робин Гудом», несмотря на работу в других фильмах, таких как «Красная палатка», «Дикая охота короля Стаха», «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго» и многих других.

Хмельницкий был очень располагающим к себе человеком, о нем неизменно хорошо отзывались все знакомые и друзья. Он ушел из театра, но сумел не запачкаться во всех вскоре последовавших склоках, сохранив хорошие отношения и с «любимовской», и с «губенковской» Таганкой, и в театре до сих пор висит его портрет. Впрочем, склок Хмельницкий никогда не любил, и очень резко отзывался об этой природной склонности творческих людей: «Стыдно должно быть каждому. Я ушел из театра давно, в 82-м году. Конечно, я тоже не смог сделать что-то такое, что могло бы спасти ситуацию. Кто прав, кто не прав... Неважно это. На учителей и на родителей в суд не подают. Хорошие они или плохие. А мы сидим, так называемая интеллигенция, в ресторане Дома кино и поливаем всех, кого не лень. А потом — вручение наград. И те же самые люди — как они подобострастно смотрят...».

То же самое было и в семейной жизни – несмотря на два развода, Хмельницкий никогда не отозвался плохо ни об одной из своих жен. На вопрос о семейном положении всегда отвечал, смеясь: «Меня все женщины бросили. Я никогда не скажу, что я бросил, – это не по-мужски. И вообще, я считаю позором выносить личное на суд широкой общественности. Но и так всем известно, что у меня было две жены, и обе замечательные: Марианна Вертинская и Ира Гончарова. Они меня бросили, и правильно».

В последние годы Хмельницкий играл в кино и на телевидении, причем последний фильм с его участием – «Тарас Бульба» режиссера Бортко – нам только предстоит увидеть в этом году.

Занимался различными концертными проектами, записывал диски, писал музыку – в качестве композитора он выступил в фильмах «Первая любовь» и «На короткой волне». Шумно отметил свое 65-летие, а в юбилейных интервью откровенничал: «Теперь дни рождения мне можно отмечать не раз в год, а раз в пять лет. В этом преимущество возраста. В детстве ты же не думаешь — ну, жизнь и жизнь, пойду во двор мячик погоняю... А с возрастом ты понимаешь — у-у-у, вот это дар, который тебе дан. Каждый день, минуту, секунду ты ценишь. Жизнь — это божий дар.

Поэтому я и не унываю никогда. До последнего буду юморить! Мой папа, кстати, умирая, рассказывал анекдоты. Врачи были в шоке. Нет, я не собираюсь спешить с последним анекдотом. Хотелось бы, чтобы этот спектакль под названием «жизнь» имел хорошо срежиссированный финал, после которого тебя помнили, чтобы не стыдно было уйти».

Сегодня этот финал случился. По словам Анастасии Вертинской, сообщившей о смерти актера, вопрос о гражданской панихиде и церемонии прощания с Борисом Хмельницким пока решается.