Немолодая семейная пара. Гари и Карен Филдс живут себе и живут, пока в один миг им на голову, как кирпич, не сваливается понимание: жизнь проходит мимо. Осененная истиной ячейка общества, разумеется, моментально впадает в тоску. Вдруг оказывается, что сын вырос, работа достала, а супруги даже не в состоянии нормально поддерживать разговор и с полуслова расходятся по своим комнатам. Вообще-то, Гари (Тимоти Хаттон) – видный мужчина и даже носит молодежную кепку, но сейчас у него явный кризис: то ли запоздавший среднего возраста, то ли уже следующий.

Он сидит до ночи на работе и мучительно размышляет о смысле сущего, дома не просыхает, а по выходным и вовсе предпочитает спать, чтобы невзначай до чего-нибудь не додуматься.

Карен (Шерон Стоун) тоже еще ничего, но по сценарию обязана ходить растрепанной и ненакрашенной – депрессия как-никак. И одно это уже внушает уважение к Шерон Стоун и ее драматическому таланту: все-таки мужественное решение – выглядеть на все свои. На что только не приходится идти артисту ради искусства! Ее героиня Карен тем временем плачет при виде молодой парочки в магазине. А потом плачет еще раз – специально для тех, кто не понял, не заметил или ненароком заснул, – подписывая чужую свадебную открытку. Она, кажется, хочет развестись, а может, просто пожить отдельно от мужа, а может, что-то изменить в своей вялотекущей жизни. На всякий случай Карен пару раз подворовывает в магазине – вдруг поможет, никогда не знаешь.

Однако расстройство психики не только у Филдсов: бывший однокашник Гари Трэвис Гилмор не менее нездоров. Необъятными формами и добродушным утопающим в складках жира лицом он похож на нашего Сергея Крылова, но совсем не так жовиален. А все потому, что у Трэвиса есть свой взлелеянный и чутко оберегаемый скелет в шкафу: 7 лет назад он кого-то нечаянно сбил и теперь за руль не садится и ходит пешком. Это называется амаксофобия, но Трэвис человек простой, о своем недуге не догадывается и предпочитает не рефлексировать или лечиться, а одиноко пить пивко по вечерам.

Но всю вышеописанную троицу по степени расстроенности душевного здоровья опережает Билл, тоже, кстати, одноклассник Гари и Трэвиса.

Билл – настоящий фрик, по крайней мере, таковым в незатейливом представлении 27-летнего режиссера Райана Эслингера является нелюдимый очкарик, работающий уборщиком и без энтузиазма поддерживающий социальные связи. Ночью он служит, днем спит, а еще (вот ненормальный!) слушает классику и пытается разобраться в своих сновидениях. А сны ему снятся с намеками, да такими настойчивыми, что попробуй их не заметь. То привидится, что он спасает мир, то – что оказался голый в людном месте, то вообще какая-то кровавая резня. Впрочем, состояние Билла как раз объяснимо: вряд ли чьей-нибудь психике понравится, если из соседней квартиры постоянно доносятся вопли и звуки побоев, а миловидная блондинка-соседка ходит, покрытая синяками.

Встречаясь дома, на работе или выбравшись на барбекю, герои практически не разговаривают, а лишь изредка перекидываются магическими формулами «Ничего не изменится» или «Я ничего не хочу» и смотрят, смотрят душераздирающим взглядом, демонстрирующим глубину их трагедии.

И под конец плохо уже не только им, но и ни в чем не повинному зрителю, потому что за полтора часа фильма, которые вовсе не пролетают минутой, а тащатся улиткой, кажется, часа четыре, немудрено впасть в депрессию.

Почва для этого подготовлена прекрасно и даже с каким-то дьявольским умением и расчетом. О чем еще думать при просмотре «Стертой реальности», кроме как о том, что на это нечеловечески жалобное фестивальное кино о смысле бытия расходуются драгоценные минуты жизни, которая меж тем проходит, а мы ее тратим вот так впустую.