Когда первые кадры в фильме занимает обнаженная сцена – это настраивает на определенный лад. А когда лучезарность нагого тела героини-блондинки такова, как в «Тисках», особенно трудно потом сосредоточится на важных нравственных вопросах, которые поднимает, словно мускулистая кариатида, режиссер. Однако моральный долг зрителя требует отбросить суетливые мысли и сосредоточиться на происходящем.

А происходит вот что. Модный провинциальный диджей испытывает денежные затруднения – с людьми искусства это бывает. Его девушка – фотограф, дочка богатых родителей из Москвы – пытается посодействовать в борьбе с бытом, но наталкивается на суровую мачистскую отповедь. Тут и приятели предлагают подзаработать, подработка оказывается разграблением заначки местного дилера, и вот друзья попадают в зависимость от местного наркобарона Вернера. Все вроде оказалось не так уж страшно – голову не оторвали, парней просто приставили к делу, заставив отрабатывать долг. Однако чем дальше, тем жестче работает универсальный закон бытия: порок всегда терпит моральный и всякий прочий крах. Диджея берет в оборот милиционер, сначала подставив при помощи провокатора, а затем заставив стучать на Вернера. Девушка-фотограф уже не разгуливает нагой в лучах солнца, а грустит и сердится. А сам Вернер, испытывая симпатию к диджею, пытается выдать за него свою сестру – печальную, страдающую паническими атаками девушку. Кровавая развязка не заставит себя ждать.

После ленты «Мой брат Франкенштейн» закралось подозрение, что режиссер Валерий Тодоровский не просто снимает кино, а как бы ведет полемику с современным кинематографом, развенчивая опасные и вредные мифы.

Тот фильм был, кажется, полемикой с «Братом», «Тиски» – ответом на разгул гангстерской романтики, демонстрацией гнусной изнанки преступной жизни. Опустившиеся наркоманы, дети, готовые делать минет неприятным незнакомцам, чтобы купить себе дозу, лукавые стукачи, работающие во все стороны, – таков мир наркотиков. И, если при постановке картины ставилась какая-то воспитательная задача, она, наверное, выполнена. Тем более что Федор Бондарчук в роли Вернера, стальной милиционер Серебряков рвет горло и хлещет водку, а крайне толковый состав молодых актеров, весьма вероятно, превратит «Тиски» со временем в «фабрику звезд».

Однако в стране, где кто-то кое-где у нас порой торгует герычем с бортов патрульных машин, мир наркотиков неизмеримо богаче какого-нибудь «Трэйнспоттинга». Дело даже не в том, что провинция оказалось гламурней московской действительности в окрестностях «Винзавода» и «Газгольдера», бандиты ведут себя крайне странно, ложась мордой в пол, не дожидаясь ордера и «маски-шоу», стальной милиционер произносит реплики вроде: «Пускай в говне, но здесь и сейчас!», доказывая необходимость трезвого образа жизни. В конце концов, мало ли какие люди на свете бывают.

Ошарашивает другое. Столичная режиссура превратилась, кажется, в некий самостоятельный жанр, в котором, как ни снимай, все равно вечеринка у Децла дома получится.

В этом смысле неправда, что Москва тянет из провинции все соки, потому что нет никакой Москвы – есть небесный град чистых идей. Москву интересует слезинка ребенка, а не скучные вопросы типа откуда берутся наркотики, кто их продает и почему люди колются. Москву интересует проблема добра и зла, а не тоскливые будни. Верность и предательство, а не мутный мир дилеров, клиентов, осведомителей и ментов, сидящие за крошечную какашку гашиша студенты и прочая ерунда.

А это такие тиски, что с героином и не сравнить.