«Твои люди научатся бояться наших копий больше, чем твоего кнута», – бросает Леонид великану Ксерксу, нагому демону высотой метра в два с половиной. «Это не кнута они боятся», – вкрадчиво ответствует тот, бережно обняв Леонида сзади. Прежде чем страшная мысль придет зрителю в голову, персидский властитель продолжит свою речь, но растерянность, растерянность остается.

«300 спартанцев», главный восторг и главное разочарование весенней коллекции Голливуда, так и будут все два часа качать на своих сатанинских качелях – от восхищения к раздражению, возмущению, отвращению. Самая крупная жаба на подушке – это, как обычно, русский перевод и дубляж. Гнусный по определению, истории о древних воителях он придает какой-то особенно шизоидный оттенок. Например, знакомые каждому с детства Фермопилы превратилось в Огненный проход. Неистовое рычание царя Леонида также потеряло в децибелах и экспрессии, а речи о свободе окончательно приобрели протокольный оттенок новостей Первого канала.

Если же быть честным до конца, то «300 спартанцев» должен стать обладателем «Оскара», только не сам фильм, а ролик к нему, в котором содержатся все шедевральные сцены и все основные вехи истории.

Вступление, где рассказывается о суровых нравах Спарты и жестоких тренировках для мальчиков. Прибытие персидских послов, требовавших «земли и воды» и получивших их – на дне бездонного колодца. Судороги пифии, воспретившей Леониду вести свое войско на войну. Отбытие царя с личной гвардией и, наконец, битва, чудовищная гекатомба, в которой сошлись азиатские демоны всех мастей, боевые носороги, слоны и другие чудовища, адские бессмертные Ксеркса против трехсот воинов, твердо решивших умереть.

Но также этот ролик содержал нечто куда более важное, то, что заставило Фрэнка Миллера, автора «Города греха», переписать в своем графическом романе историю, рассказанную в 1962 году Рудольфом Мате в оригинальном фильме. Это ярость. Тяжелый гул в ушах, красное марево перед глазами и жизнь, которая вся – ничтожное прозябание перед ослепительным сиянием славы. «Не отдадим врагу ничего, но заберем у него все. Спартанцы, готовьте завтрак, наедайтесь, сегодня вечером мы ужинаем в аду!»

Спартанцы Миллера – дикая дивизия, вышедшая за ограду благородных целей и лучших намерений в чистое поле вдохновенной бойни.

Нельзя сказать, чтобы режиссер Зак Снайдер совсем уж растерял это чувство: когда Леонид весело хрустит яблоком, пока его соратники с кровавым чваканием добивают раненных персов, – это вам не спасение рядового Райана. Кроме того, Снайдер был слишком увлечен ошеломительной хореографией боя, гипнотической пластикой пифии, жестокими садами наслаждений персидского двора, а также благородным воровством из «Властелина колец», «Восставших из ада» и других золотых стандартов. Он был занят своим Леонидом – фигурой и в самом деле эпической.

Ничто не чрезмерно – хороший подход, и, хотя Снайдера временами подводит вкус, его мегаломания сама по себе художественный принцип.

Когда же у него нашлось время отвлечься, он вспомнил о противостоянии цивилизаций, о том, что не бывает напрасных жертв. 300 спартанцев выступили, чтобы умереть, покрыв себя славой, а погибли за Свободу и Демократию. С их смертью был потерян шанс на то, что американское кино выйдет наконец из вольера, в котором каждый житель Ойкумены во все времена рассуждает как страховой агент из Нью-Джерси.

Иранцы, возмущенные актуальностью картины, уже выразили свой протест: нечесаные орды демонических персов против демократии – это слишком знакомо. Вероятно, они заблуждаются: Буш будет плохо смотреться в набедренной повязке, а «300 спартанцам» не хватает стройности для того, чтобы стать пропагандистским шедевром и транспарантом для актуальных лозунгов (хотя, если забить героям кляп в болтливые рты, фильм бы выиграл необычайно). Многолюдное иррациональное кишение Азии, ее соблазнительно-порочный абсурд – вот истинная цель для спартанского меча. Схватка Леонида с Ксерксом – это битва героя с самим дьяволом, даже если она слегка похожа на вдохновенную кровавую баню в гей-клубе.