Бывший дипломированный бухгалтер, уроженец Лахора, оказавшийся в Лондоне уже взрослым человеком, и будучи авантюристом по природе, занятия которого включали работу инструктором по дайвингу, постановку коммерческих роликов и ведение телешоу, в какой-то момент совершил прыжок веры. К этому моменту Шекар Капур уже был успешным режиссером, поставившим пару болливудских хитов. Однако «Елизавета» 1998 года, претендовавшая на «Оскар» в восьми номинациях (одну из которых таки получила), ознаменовала появление «последнего друга империи» – режиссера, который отдался очарованию фразы «никогда не заходит солнце» с невероятной страстью, переходящей в ярость.

С уроженцами бывших колоний это бывает – обратная, так сказать, сторона борьбы за независимость.

Эта страсть, эта ярость как-то выделили «Елизавету» и последовавшие за ней «Четыре пера» из общего ряда костюмных драм. Выделают они и «Золотой век» – продолжение истории царствования королевы Елизаветы, девственницы на троне, оттяпавшей голову Марии Стюарт и утопившей испанскую Великую армаду в холодных водах Ла-Манша.

История – дело кровавое. Восьмидесятые годы шестнадцатого века, дворец английской королевы – совсем не безопасное место. Рыщут испанские послы короля Филиппа II, мечтающего о восстановлении мощи католицизма в Англии, заговорщики, благословленные шотландской королевой Марией Стюарт, готовят покушение. Предрекает тяжелые времена мудрец Джон Ди. Однако есть и светлые стороны – например, появление при дворе красавца Джона Рейли, авантюриста и пирата, потрошащего испанские суда у берегов Нового Света, человека, назвавшего Вирджинию в честь королевы-девственницы, и просто привлекательного мужчины. Королева увлечена. Увлечена и ее фрейлина. Романтической линии еще предстоит расцвести ослепительной вспышкой монаршего гнева, пистолету заговорщика – выплюнуть свинец в королеву, голове Марии Шотландской – упасть под ударом топора, а флоту испанцев пойти ко дну. Но все это кажется не таким уж важным.

Причиной тому – Кейт Бланшетт. Как и все исторические фильмы, «Золотой век» – лента вздорная, беспричинно-легкомысленно обращающаяся с фактами. Однако ярость Шекара Капура помножилась на свирепость Бланшетт, дав в итоге зрелище удивительной концентрации. Невероятная костюмная роскошь, огонь и ледяные волны морской баталии, обаяние Клайва Оуэна, сыгравшего Рэйли, и достоинство, с которым Саманта Мортон в роли Стюарт идет на плаху – только фон для королевы.

Не случайно в «Золотом веке» есть редкая для Бланшетт обнаженная сцена. Телесная хрупкость и душевная мощь – один из контрапунктов, на котором она отстроила свою Елизавету.

Однако она ушла гораздо дальше. Смысл королевской власти – в ее божественном происхождении, источник же силы монарха – в жертвенности его фигуры. Жертвенности не в смысле бессонных ночей и эффективности менеджерских усилий, а в том, что королева – это и есть Англия. Эту не слишком внятную сегодняшнему взгляду коллизию, слишком реакционную и поэтичную для современных представлений о власти, Бланшетт удалось передать с невероятной отчетливостью. На этом фоне традиционное для английских исторических романов изображение испанцев, как инфернальных дьяволов, фактические несостыковки (к моменту Гравелинского сражения Елизавета была уже совсем не молода – около пятидесяти, крайне солидный по тем временам возраст), дутый пузырь романтической линии и прочие досадные мелочи уже не имеют значения.

Что тут скажешь: боже, храни королеву.