Затянувшаяся холостяцкая жизнь владельца спортивного магазина Эдди (Бен Стиллер с сединою на висках) вызывает у окружающих не столько уже наводящие вопросы, сколько готовность поставить на человеке крест. Герой понимает, насколько плохо, когда в ресторане на свадьбе бывшей подруги его сажают за школьно-детсадовский стол: «Это не для детей, а для тех, у кого нет пары». Под давлением сексуально одержимого 80-летнего отца (его сыграл реальный отец Стиллера Джерри Стиллер) аккурат в День святого Валентина Эдди влюбляется в ангелоподобную блондинку Лилу, носящую трусики с портретом Дэвида Боуи, женится на ней и за три дня форсированно знакомится со всеми ужасами опрометчивого брака, к осознанию которых многие идут годами. Приятным контрастом аду медового месяца, коротаемого на мексиканском курорте, оказывается общение с духовно близкой красавицей Мирандой, отдыхающей в том же отеле в компании родителей, невесток и кузенов.

Согласно драматургической задумке создателей, первые десять минут фильма отличает сознательно нагнетаемая безмятежность, обычно свойственная совсем уж карамельным мелодрамам.

Но в данном случае она призвана обозначить затишье перед бурей – когда все вроде тихо, но на землю гулко капают, предвещающая недоброе, одиночные тяжелые капли. Озвучиваемая сладчайшими пляжными балладами нарезка поцелуев разбавлена тревожными моментами вроде явления тещи, выглядящей как женская версия толстяка из «Остина Пауэрса», или двух наглых подростков, упорно подозревающих в Эдди педераста или, на худой конец, субъекта, с равной теплотой относящегося как к мужчинам, так и к женщинам. В общем, чрезмерно глазированная прелюдия, наряду с тем обстоятельством, что это первый за семь лет фильм братьев Фарелли, получивший ограничительную категорию «R», должны уверить зрителя в том, что два бескомпромиссных творца антиполиткорректного кино вернулись в своей лучшей, образца «Кое-что о Мэри», форме.

Но в дальнейшем опасения и ожидания не оправдываются. Это тот радующий, но только в быту, случай, когда упали первые капли и раскрыт зонтик, а сколько-нибудь убедительного дождя нет как нет.

Бобби и Питер Фарелли стартовали в середине 90-х такими запоминающимися комедиями, как «Тупой и еще тупее» и «Я, снова я и Ирен», где предельная неаппетитность уживалась со столь же бескрайней жизнерадостностью, а Камерон Диас укладывала волосы с помощью спермы. Затем последовали престранный мультик «Осмозис Джонс» (об организме Билла Мюррея), комедия «Любовь зла» (с двухсоткилограммовой Гвинет Пелтроу и непонятным авторским мессиджем, вроде как приветствующим американцев на пути к массовому ожирению) и «Застрял в тебе» (толерантная история про сиамских близнецов). С неаппетитностью в этих проектах был полный порядок, но жизнерадостность была уж слишком патологической и утомительной, что, кажется, почувствовали и авторы.

Обратившись к такому повседневному юмористическому явлению, как незадавшаяся семейная жизнь, братья взяли за основу одноименную комедию 1972 года и в порядке модернизации расцветили сюжет типичными для своего раннего творчества гэгами. Методичное издевательство над типовой лирикой медового месяца удается создателям не хуже, чем просчитанное глумление над православными обрядами в «Чеховских мотивах» – Кире Георгиевне Муратовой. Но в отличие от Муратовой братья Фарелли совсем не чувствуют, что называется, пульса времени. Оправдывая прокатные ограничения, в картине имеют место такие явления, как «национальный мексиканский танец» (с участием туристки и осла с эрекцией), публичная уринотерапия, умоляющий крик «Трахни меня как черный» и задействованный в качестве реквизита замечательной густоты интимный парик. С другой стороны, воспитанные на «Тупом и еще тупее» более юные режиссеры, взяв на вооружение некогда революционные творческие находки братьев, успели творчески развить их настолько, что товар от отцов-основателей, будучи предъявлен вновь, представляется детским садом.

Выход в прокат «Девушки моих кошмаров» – это как если бы, скажем, группа «Нэнси», подарившая когда-то перестроечному СССР трэшевый хит «Дым сигарет с ментолом», попробовала сегодня собрать аншлаг в Кремлевском дворце.

Ну да, этим людям с копеечным синтезатором мы отчасти обязаны таким небесспорным достижением, как современная молодежная эстрада, и помним песню про понтовые сигареты. Но вот ностальгировать сегодня по ней нет никакого желания. Не Шульженко ведь. Да и грустить по отсутствию на экране старой проверенной спермы вместо геля для волос и радоваться, если она там вдруг возникнет, тоже вроде бы не приходится.